Вампир умирать явно не собирался.
Нашпигованный серебряными пулями, мокрый от святой воды, проткнутый осиновыми
колышками в шести местах, он ворочался на замшелом надгробии,
что-то глухо бормотал и пытался подняться.
Оставалось последнее средство:
приложенное ко лбу упыря распятие должно было выжечь мозг.
Ван Хельсинг брезгливо перевернул порождение тьмы и ткнул в него крестом.
Вурдалак неожиданно захихикал и непослушными руками стал отталкивать распятие.
- Этого не может быть! – ошарашенно обронил вслух охотник за вампирами.
- Может, - неожиданно отозвался упырь густым хрипловатым басом.
– Крест, я чай, католический?
- Ну…
- Труп гну, - недружелюбно отозвался вампир.
– Нам от энтого щекотка только, да изжога потом. Православные мы, паря.
В доказательство вурдалак распахнул на груди полуистлевший саван.
Среди бурой поросли на груди запутался крестик на шнурке, причём явно серебряный.
Ван Хельсинг от неожиданности сел на соседнее надгробие.
О подобном не говорилось ни в «Некрономиконе», ни в «Молоте ведьм», ни даже в пособии
«Исчадия ада и как с ними бороться», изданном в Ватикане четыре столетия назад.
Пока охотник собирался с мыслями, упырь, наконец, сел, трубно высморкался
и, покряхтывая, стал вытаскивать из себя колышки.
Покончив с последним, он покосился на противника:
- Ладно, сынок, пошутковали и будя. Тебя как звать-то?
- Ван Хельсинг, - машинально откликнулся охотник.
- Ван… Ваня, стало быть. Ну, а я Прохор Петрович, так и зови.
Нанятый, что ли, Ванюша?
- Се есть моя святая миссия… - пафосным распевом начал Ван Хельсинг,
однако Прохор Петрович иронически хмыкнул и перебил:
- Да ладно те... Миссия-комиссия. Видали мы таких миссионеров.
Придёт на погост – нет, чтоб, как люди, поздороваться, спросить как житуха,
не надо ли чего…
Сразу давай колом тыкать. Всю осину в роще перевели.
А подосиновики - они ить без неё не растут. Э-э-эх, охотнички, тяму-то нету…
Живой ли, мёртвый, а жить всем надо.
- А… а зачем вам подосиновики?
– поинтересовался Ван Хельсинг, не обратив внимания на сомнительную логику вурдалака.
- Известно, зачем: на засолку.
В гроб дубовый их ссыпешь, рассолом зальёшь, хренку добавишь – вкуснотишша!
На закуску первое дело.
- Так вы же это… - охотнику почему-то стало неловко, - должны… ну… кровь пить.
Прохор Петрович поморщился, как от застарелой зубной боли:
- Да пили раньше некоторые.
Потом сели, мозгами раскинули и порешили, что нехорошо это,
не по-людски как-то. Вампиризм ведь от чего бывает? Гемодефицит – он, вишь ты,
ведёт к белковой недостаточности плазмы и снижает осмотическое давление крови.
Смекаешь, Иван?
Ван Хельсинг смутился:
- Видите, ли, я практик. Теоретические изыскания ведутся в лабораториях Ватикана.
А мы, охотники, как бы…
- Эх, ты, - разочарованно протянул упырь.
– Только и знаете, что бошки рубить, неуки.
Хучь «Гринпису» челом бей, чтобы освободили от вашего брата.
Всхомянетесь потом, да поздно будет...
Ну, ладно, Ванюша, глянулся ты мне.
Пойдём-ка в гости: покажу, как живём, кой с кем познакомлю.
Авось и поумнеешь…
В глубине старого склепа уютно потрескивал костёр.
Несколько упырей в разных стадиях разложения грели корявые ладони
с отросшими бурыми ногтями.
Прохор Петрович сноровисто накрывал на крышку гроба, заменяющую стол.
Появились плошки с солёными грибами, огурцами и капустой, тарелка с толсто нарезанным салом.
В середину крышки старый вурдалак торжественно установил огромную бутыль с мутной желтоватой
жидкостью и несколько щербатых стаканов.
Обернувшись к Ван Хельсингу, сидевшему поодаль, Прохор Петрович по-свойски подмигнул:
- Вот энтим и спасаемся. Самогонка на гематогене, гематуха по-нашему…
Пару стопок тяпнешь – и организм нормализуется.
А ты: «Кровь пьёте…» Темнота ты, Иван, хучь и с цивилизованной державы.
Ну, други, давайте за знакомство!
Честь-то какая: с самого Ватикана человек приехал решку нам навести.
Вампиры одобрительно заухмылялись и хлопнули по первой.
Ван Хельсингом овладела какая-то странная апатия.
Не задумываясь, он выцедил свой стакан.
Гематуха немного отдавала железом, горчила, но в целом шла неплохо.
…Через пару часов в склепе воцарилась атмосфера обычной дружеской попойки.
Ван Хельсинг уже забыл, когда в последний раз ему было так хорошо.
Сквозь полусон до него доносились обрывки вурдалачьих разговоров:
«Только выкопался, а он по башке мне осиной – бам!
Ты чё, грю, больной? Креста на те нету…»
- «Видите ли, коллега, здесь мы имеем дело с
нарушением терморегуляторной функции крови.
Снижение относительной плотности, как показывают исследования…»
- «Да пошли, говорю, её ж тока позавчера схоронили, свеженькая.
Она при жизни-то всем давала, а щас и вовсе ломаться не будет.
Эх, живой, аль нежить – было б кого пежить, уаха-ха-ха!».
Из оцепенения охотника вывел дружеский толчок локтем.
- Ты, Ванюша, не спи, разговор есть.
Прохор Петрович вдруг стал необыкновенно деловитым.
– Скажи-ка ты мне, сынок, сколько тебе Ватикан платит за нас, страдальцев невинных?
В склепе вдруг стало тихо, вурдалаки прислушивались.
Ван Хельсинг долго смотрел в землю, затем виновато сказал:
- По три сотни евро с головы… плюс проезд. Питание и проживание за свой счёт.
- Дёшево цените, - задумчиво сказал Прохор Петрович.
– То-то, смотрю, отощал ты, Ваня, да обносился весь.
А вот чего бы ты сказал, ежели бы с головы – да по десять тыщь евров ваших.
Золотом, а?
Охотник оцепенел.
Далеко, на границе сознания промелькнуло аскетическое лицо кардинала Дамиани,
приглушённым эхом отозвалось:
«Отступник да будет проклят!».
Но потом суровый облик растворился в картинах недавнего прошлого.
Трансильвания, Париж, Лондон, Прага…
Бесконечные схватки, ночёвки в дешёвых мотелях, экономия на еде, ноющие раны…
Казначей Фра Лоренцо, отсыпающий скупую плату под бесконечное ворчание
о недостаточности фондов и дефиците ватиканского бюджета…
Какая-то горячая волна стала подниматься изнутри, докатившись до горла сухим комком.
Жар сменился бесшабашной решимостью.
- Может, и сторгуемся, - медленно произнёс Ван Хельсинг. – На кого заказ?
- Вот это по-нашему, по-христиански, - обрадовался вампир.
– Тут, Ваня, вишь, какая штука…
Сам посуди: существуем мы тут мирно, никого не трогаем.
А вот, поди ж ты, взялись подсылать к нам таких, как ты, убойцев.
То из Рима, то своя Патриархия наймёт, то сами по себе прут невесть откуда.
Начитаются, понимаешь ли, Стокера…
Вот мы тут и порешили, стало быть, принять энти, как их… превентивные меры, ага.
Золотишко имеется: мы клады в купальскую ночь видим.
Ну, и разведка поставлена, сам понимаешь.
Слухом земля полнится – вот, свои через землю и передают.
Короче, делаю тебе от всего нашего обчества, значить, оферту…
Над сельским кладбищем где-то в Калужской глубинке медленно поднималось солнце.
Ван Хельсинг шёл по колено в росистой траве и улыбался.
На груди пригрелась фляга, от души наполненная гематухой.
В левом кармане побрякивал увесистый мешочек с золотом,
выданный Прохором Петровичем в качестве аванса.
В правом кармане лежала свёрнутая бумага со словесными
портретами Блейда, Баффи и Сета Гекко.
Жизнь снова обретала смысл…
Внимание! Данная статья была написана более полугода назад, актуальность материала и состояние жизни ссылок не гарантируется! Воспользуйтесь дополнительными параметрами для поиска необходимого вам контента! Приносим свои извинения...